Дин Кунц - Вызов смерти [= Шоу смерти]
У первого выезда с территории шофер отключил автоводитель, вырулил из потока ведущих лучей и опустил вращающийся пандус. Следуя примеру Фредрика, Майк тщательно пристегнулся. Через минуту он понял, зачем они это сделали. Легкий пикап протаранил нос их машины, и удар швырнул оба аэромобиля в открытый кювет, полный грязи и талого снега, который заляпал окна. Вода стекала по кузову, хлюпая возле дверец.
Фредрик перегнулся через спинку переднего сиденья и с силой обрушил рукоять своего вибропистолета на затылок водителя. Тот сполз на сиденье, не издав даже стона.
– Идем, – сказал Фредрик.
Третий аэромобиль, ничем не примечательный "чемпион" тускло-серого цвета, остановился перед ними. Дверцы были распахнуты; беглецы нырнули внутрь.
– Добро пожаловать на свободу, – бросил через плечо водитель. Это был краснолицый мужчина со множеством веснушек и крупными белыми зубами.
Свобода. Но они не проехали и сотни ярдов, как из-за деревьев поднялся вертолет. Лопасти винта свирепо рассекали воздух, подобно драконьим крыльям. Вертолет-дракон нащупал их своими светящимися глазами, заливая местность потоком жидких бриллиантов.
Фредрик распахнул со своей стороны дверцу, положил пистолет на ее верхнюю кромку и выстрелил прямо в вертолет. Тонкий зеленый луч, почти невидимый, поднял облачко бело-голубого дыма, ослепив дракона на один глаз. Ответный выстрел выбил стекло задней дверцы. Фредрик выстрелил и попал снова. Однако второй выстрел из вертолета попал Фредрику прямо в висок и расколол его череп, словно дыню.
– Закройте дверь! – крикнул водитель.
Но Майк был словно парализован. Он не мог заставить двигаться даже свои пальцы, не то что руки. Его тело было стиснуто ужасным захватом, ногти этой незримой руки вонзались в его плоть, терзали ее. Он не мог пошевелиться – только сидел и смотрел. Тело без головы лежало поперек сиденья, из разорванных вен струилась кровь. Фредрик был мертв. А ведь Фредрик был единственным из этих людей, с кем он был знаком хотя бы немного. И даже с Фредриком он говорил только два раза в жизни! Внезапно все происходящее показалось ему каким-то диким, даже невероятным. Он покидал хорошо знакомый мир ради чего-то иного, которое не мог даже себе представить. Он никогда не был свободным. Его растили и воспитывали для Шоу. Его учили, как оттачивать свои чувства для того, чтобы передавать их. Его учили в совершенстве контролировать свои ощущения. Короче говоря, его всю жизнь кормили с ложечки. Смерть была только звуком. Здесь она оказалась реальностью; и оттого, что водителя она вовсе не потрясла, выглядела как реальность обыденная. Майк хотел выпрыгнуть из машины, но ноги его не слушались.
Водитель выругался, столкнул тело с сиденья и снова повернулся к рулю. Он нажал на акселератор, сворачивая на боковую дорогу, уводившую от ярких огней в ночной мрак. Вертолет последовал за ними, невзирая на отсутствие прожекторов. От рокота его винтов вибрировала крыша, и аэромобиль раскачивался вверх-вниз на своей воздушной подушке. Водитель выключил фары и вывернул на другую боковую дорогу, ведущую к густому лесу. Вертолет по-прежнему преследовал их.
Впереди вспыхнул огненный фонтан. Пурпурный и киноварно-красный. "Красиво", – подумал Джоргова и тут же ужаснулся тому, что может думать о чем-то прекрасном после того, как кровь из шейных артерий выплеснулась на него.
… На его лицо…
Он вытер влажные капли со щек и уставился на свою руку, которая теперь двигалась свободно. Он не замечал сырости, пока не ощутил, как что-то течет по его подбородку. На его лице была кровь Фредрика. Она образовала лужу на полу. Серо-белое вещество мозга и кусочки кости с кожей и волосами прилипли к его пальто и брюкам. Майка вырвало прямо на пол.
Когда он снова смог посмотреть вокруг, то увидел, что фонтаны взрывов вздымаются все ближе и ближе к машине. Лесной туннель маячил впереди. Когда пилот сообразит, куда они несутся, он начнет стрелять по машине. При этой мысли Майк не испытал ни малейшего страха. Он боялся не столько Смерти, сколько Неопределенности. Умереть было бы лучше, чем пройти через все это и столкнуться с кем-то и с чем-то, к чему он не был готов. ЭТО было страшно. Это было ужасно!
Пламя ударило в капот, скользнуло по переднему стеклу, пронеслось над крышей.
Машина свернула с проезжей части дороги, перевалила через кювет и миновала несколько валунов, едва ли не врезавшись в них, затем опять выкатилась на дорогу, успешно уходя от огня. На этот раз, когда взрыв во второй раз настиг их, аэромобиль перевернулся. Взрыв был так силен, что внутренняя обшивка машины воспламенилась от соприкосновения с металлом крыши. Майк начал сбивать огонь, обжигая руки.
– Ваше пальто! – закричал конопатый водитель. Он скинул пальто из плотной ткани, обернул его вокруг руки и стал бить по потолку. Поднялись клубы удушливого дыма. Однако огонь, кажется, погас. Для полной уверенности он продолжал работу.
Лес был близко. Деревья казались ему благими богами. Над дорогой звучали выстрелы. Огненный разрыв ударил совсем рядом, замкнул провода контрольной системы воздушной подушки и швырнул машину в неласковые объятия деревьев, росших по краям дороги. Они летели не так, как летят листья на октябрьском ветру – кружась, падая и взмывая вновь. Был звон деталей, отделившихся от механизма и катящихся через дорогу во тьму. Был визг и лязг металла, сплющивающегося под собственным весом.
Майк сжался за спинкой переднего сиденья, вспоминая, что надо бы расслабить тело, чтобы взрывы причинили ему как можно меньше вреда. Когда машина наконец замерла, лежа крышей вниз под покровом сосновых ветвей, он оказался невредим. Отделался лишь несколькими синяками. Самой большой проблемой были пятна крови и рвоты на одежде. Он скинул свою спортивную куртку, пытаясь отделаться от омерзительного зловония.
Кто-то стоял у дверцы. Он приготовился увидеть лицо Лайми, сигару Лайми, раскалившуюся в холодном темном воздухе. Но это был не он. На стоявшем даже не было униформы Шоу,
– Эй, вы, трое, с вами все в порядке?
С переднего сиденья послышалось невнятное мычание. Показалось веснушчатое лицо, искаженное то ли от боли, то ли от страха, то ли от того и другого разом.
– Фредрик был убит почти сразу. Мне кажется, у меня сломана рука.
– А вы? – спросил незнакомец, поворачиваясь к Майку.
– В порядке. Я так думаю.
– Тогда уходим отсюда. Сейчас приземлится эта чертова вертушка.
Майк вылез наружу и помог незнакомцу открыть искореженную переднюю дверцу и извлечь из машины водителя. Рука того была, вне всяких сомнений, сломана. В одном месте обломок кости торчал наружу – острый, белый, вымазанный кровью.
Они побежали к большому лимузину, ожидающему их с включенными фарами в нескольких сотнях футах по узкой дороге. Едва они забрались внутрь, как в землю перед машиной вонзился пучок лучей, подняв облако пара. К удивлению Майка, водитель, вместо того чтобы ехать прочь, развернул машину навстречу стражам Шоу. Лучи разбивались о переднее стекло, отражались от капота и крыльев, не причиняя вреда.
– Виброзащита, – с улыбкой сказал незнакомец.
– И весьма эффективная, – добавил Майк. Вращающиеся лопасти аэросистемы на миг остановились, машину подбросило, когда один из стражей попал под ее днище. Другой отпрыгнул, продолжая стрелять. Шофер развернул аэромобиль, направив его прямо на человека. Водителем он был великолепным. Движения его рук, лежащих на рулевом колесе, были плавными, как у скрипача. Лимузин ударил стража передним бампером, послав его в короткий смертельный полет, завершившийся в сотне футов, на остром обломке скалы,
– Мы отстаем от графика, – сказал незнакомец. – Двигаем.
Шофер прибавил скорость. По сторонам мелькали деревья – серые тени на фоне ночного сумрака.
Когда непосредственная опасность осталась позади, Майк вновь стал размышлять о той ситуации, в которой он оказался, и о своей чужеродности. Он повернулся к человеку, который казался ему главным.
– Что от меня потребуется?
– Что? – переспросил тот, посмотрев на него, и в его темных глазах мелькнуло что-то большее, нежели просто любопытство.
– Чем я заслужил эту свободу?
– Ничем, – сказал тот человек. – Мы освободили вас, потому что…
Майк заговорил более уверенно:
– Не надо меня агитировать. Вы в некотором роде производите Революцию. Против Шоу. Предполагается, что на это наложен запрет, но кое-какие слухи просачивались и в студию, мимолетные и неясные Чего вы хотите от меня?
Незнакомец помолчал несколько мгновений, потом вздохнул:
– Нет никакого смысла вводить вас в курс дела постепенно. И я не порицаю ваше желание сразу определить свое место. Вы будете заняты тихой работой на всем протяжении Революции – когда она наконец свершится. Вы никогда больше не вернетесь в Шоу. Это сделают другие люди.
Майк почувствовал себя так, словно его подталкивали, заставляли покорно двигаться с приливом, вместо того чтобы оседлать волну.
